Что произойдет в Сочи и после него, что означает «валдайская речь» Путина и ответ Пашиняна в твиттере, каким было основное послание митинга в Степанакерте и, в конце концов, что происходит вокруг Армении и Арцаха? Эмоциональный фон слишком высок, но попытаемся получить ответ, опираясь исключительно на «сухие факты» и реалии.
В голливудских боевиках довольно часто встречается такой эпизод: террорист приставляет пистолет к виску заложника и заставляет позвонить самому близкому человеку и попросить исполнить все требования террориста, в противном случае его убьют. А близкий человек (отец или старший брат) иногда пытается блефовать, заявляя, то его совершенно не волнует судьба заложника, но, убив его, террорист окажется в еще более трудном положении… Словом, борьба нервов.
После 44-дневной войны Арцах фактически оказался в роли заложника, причем заложника России, потому что Азербайджан – это лишь пистолет, приставленный к виску заложника. А Россия в обмен на то, чтобы не допустить выстрела, требует от Армении полной покорности, отказа от всех видов западных платформ и вмешательств и т.д. Никол Пашинян фактически два года осуществлял следующую политику: России показывал, что Арцах его совсем не интересует, он несет ответственность за Армению площадью 29,8 тысяч квадратных километров, и если России нужен Арцах, населенный армянами, пусть будет добра, обеспечит это. И вот в Валдае Путин ясно сказал, что если судьба «заложника» Армению не интересует, что поделаешь, значит, его она тем более не интересует (решать Армении). А мощный митинг в Степанакерте был «звонком родственнику» с вполне ясным посланием. России: «просим не стрелять» (на дипломатическом языке это звучит как «просьба продолжать обеспечивать безопасность Арцаха»), а Армении: «у вас нет права не выполнять требования террориста, потому что в противном случае он выстрелит».
Позиция Арцаха вообще не обсуждается. Угроза слишком реальна, «террорист действительно выстрелит», так что у Арцаха просто нет другого выхода. Что касается властей Никола Пашиняна, существенно то, что именно по их вине Арцах оказался в роли заложника, причем еще неясно, блефует ли Никол Пашинян или его действительно совсем не интересует судьба Арцаха (если, потеряв 75 процентов, он смог удержать власть, почему ему не удержать ее и после того, как сдаст остальные 25 процентов). Россия же, в свою очередь, ставит условия «родственникам заложника», но не дает никаких гарантий, что «заложник останется в живых». Более того, прямо говорит, что попытается, но это будет очень сложно, потому что это зависит не только от него.
Вот с таким грузом Армения выходит в решающий тур переговоров. А общество, наверное, еще до конца не осознало, что если не хочешь решать вопрос как государство – с позиций победителя, будешь вынужден предстать перед миром как население, существование которого оказалось под угрозой.
Марк Ншанян