Вторую основную причину нашего поражения в арцахской войне следует искать на внутриполитическом поле. Каждая из политических сил воспринимает арцахский вопрос не как проблему, которую следует решить общими силами, а как блестящую возможность промывать людям мозги патриотическим пафосом, самоутверждаться за счет других сил, «срубать деньги извне» под этим предлогом и т.д., и такая пропаганда ведется уже десятилетия.
Во-первых, была обесценена победа, одержанная нами в первом туре войны. Последовательная пропаганда укоренила в общественном сознании уверенность, что это было не особенно сложно (брат, мы на нескольких «Нивах» брали целый район), азербайджанской армии не было («бежали, как бараны»), русские немало нам помогали и т.д. А делалось это потому, что одновременно и льстило национальному тщеславию рядового шовиниста, и позволяло принизить роль властей и даже обвинить их в предательстве, мол, «могли и до Баку дойти, но не сделали». Вместе с тем, на некоторые вопросы было наложено пропагандистское табу, например, «а если у них не было армии, и они бежали, как бараны», то как им удалось захватить 40 процентов Арцаха летом 1992 года, как они за несколько месяцев до перемирия вернули станцию Горадиз, почему наше военное командование в мае 1994 года сообщило президенту, что если азербайджанская сторона в считаные дни не попросит перемирия, просить придется нам, и так далее.
Потом была искажена самая суть карабахского конфликта. Он представлялся не как проблема реализации права самоопределения края, населенного армянами, а как всего лишь первый шаг по глобальному восстановлению исторической справедливости силой оружия, иначе говоря: «Нам еще идти в Сасун, где ждут нас братья-сестры» (слова из военно-патриотической песни, - прим. пер.). И для обоснования этого принялись промывать людям мозги мифом о «самой боеспособной армии в регионе». Это тоже льстило национальному тщеславию рядового мещанина-армянина и укреплялось пародийными мультфильмами «килдим», и никто даже в уме не задавался вопросом: но ведь в регионе 6 армий (армянская, азербайджанская, грузинская, российская, турецкая, иранская), неужели наша армия действительно самая боеспособная из них?
После искажения сути войны, разумеется, требовалось исказить суть мира, то есть представить достигнутый мир как провал. Делалось это и прямо, и косвенно. Например, Левон Тер-Петросян как-то сказал, что пока карабахская проблема не будет урегулирована, «Серго джану» будет плохо житься, и уже 25 лет все, кому не лень, по всем возможным средствам пропаганды заявляют, что он якобы сказал: «Пока Карабах не сдадим, хорошо жить не будем». То есть 25 лет в общественном сознании укореняли мысль, что урегулирование карабахского конфликта и сдача Карабаха – это одно и то же. Разумеется, общество, подпитываемое такой невежественной пропагандой, на подсознательном уровне должно было питать отвращение к любому из вариантов, а значит – и к международной общественности, твердившей о необходимости урегулирования, и к любой политической силе или лицу, пытающемуся говорить на языке, понятном международной общественности, и любой популист, пришедший к власти, опираясь на низменные инстинкты такого общества, естественно, должен был бояться любого конкретного шага к достойному урегулированию.
Марк Ншанян
Продолжение следует.